Вот в первых главах в море слез плавает странная компания — “a Duck and a Dodo, a Lory and an Eaglet and several other curious creatures” (p. 44). Конечно, сейчас уже и многие англичане не вспомнят, кто это. А ведь the Duck — это the Reverend Duckworth, коллега и друг Кэрролла; the Lory (an Australian parrot) — это старшая из сестер Лидделл, Lorina Liddell; Edith, младшая сестра, — это the Eaglet, a the Dodo — сам Льюис Кэрролл. Заикаясь, он представлялся: “Do-Do-Dodgson”. Все эти странные существа — шифры участников знаменитого пикника 4 июля 1862 года, когда преподобный Доджсон отправился вместе с дочерьми ректора Лидделла — Лориной, Алисой и Эдит — и со своим другом Робинсоном Даквортом на прогулку по реке. Во время этой прогулки девочки Лидделл потребовали, чтобы доктор Доджсон рассказал им сказку, как всегда, собственного сочинения. И доктор Доджсон рассказал им о чудесных приключениях Алисы под землей (героиня была названа в честь его любимицы, средней из сестер Лидделл). Впоследствии этот рассказ лег в основу “Алисы в стране чудес”, здесь есть намеки и на этот пикник, и на другие события, связанные с девочками Лидделл. Сам Льюис Кэрролл о них хорошо помнил — на экземпляре “Алисы”, подаренном Дакворту, он написал: “The Duck from the Dodo”.

Приступая к переводу, я договорилась с издательством о развернутом предисловии к русской “Алисе”. Мне хотелось познакомить читателей со своеобразной личностью Кэрролла, с событиями, которые привели к рождению книги, и с особенностями ее стиля. Конечно, зашифрованные имена можно было раскрыть в предисловии, но так хотелось сохранить в русском тексте намеки на реальные имена и события, которые есть в английском!

Наибольшую трудность в этом отношении представляла аллюзия the Duck — Duckworth. Переводить буквально здесь было невозможно, не только потому, что английское Duck давало в переводе Утку, женский род, заранее отрицающий всякую связь с Робинсоном Даквортом, но и потому, что ни утка, ни селезень, ни лебедь, ни гусь, никакая другая водоплавающая птица не давала необходимой “связи”, “звена” к Дакворту. Отчаявшись, я решила “создать” необходимую связь, построив ее не на фамилии, а на имени коллеги доктора Доджсона.

“Робин Гусь” — так назвала я своего героя. В этом имени совмещались, по-видимому, все необходимые признаки. Робин Гусь, конечно, мужчина, к тому же “водоплавающий”. Имя его звучит достаточно решительно, что очень важно, ибо и в оригинале это существо решительное. И наконец, от этого имени протягивалась ниточка связи к реальному лицу — Робинсону (то есть Робину) Дакворту. В предисловии к книге я раскрывала эту связь16.

Дав Робину Гусю двойное имя (одно родовое, другое собственное), я решила пойти по этому пути и дальше. Так Eaglet получил имя Орленок Эд (Эд — намек на младшую сестру Эдит), a Lory — Попугайчик Лори (намек на старшую сестру Лорину). Dodo, как явствует из русских словарей, может быть и “дронтом” и “додо”. Я сделала его Птицей Додо — и для того, чтобы пояснить редкое слово “додо”, и для того, чтобы связать его с заиканием доктора До-до-доджсона.

Так одночленные имена Кэрролла, совмещавшие в себе родовое и личное (вернее, намек на личное), стали в русском переводе двучленами. Первый компонент передавал родовой признак, а второй — частный.