Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы,
восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах,
небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный
обрывок в ладонь зажать и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого
этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз — вдруг
убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс — то есть почти что
старый. Шорты с футболкой — простой наряд, яблоко взять на полдник.
Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена,
выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая
у нас жара — листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я
попрошу, чтоб в прятки. Витька — он добрый, один в один мальчик из Жюля
Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер
начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к
стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает
конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать
наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче — ни то ни это. Хлеб
получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого
этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет
программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма.
Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я
быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и
злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в
ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по
пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть
они прячутся, ну их всех, я их искать не стану
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди,
солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите.
Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой
секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет теплым
дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все
друг при друге — и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по
рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга
на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно
валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься
заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать…
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на
рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда
не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко
съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста,
жизнь моя — с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене.
«Двадцать один», — бормочу сквозь сон. «Сорок», — смеется время. Сорок —
и первая седина, сорок один — в больницу. Двадцать один — я живу одна,
двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут
вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь — на десятом.
Десять — кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить
со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь — на шее ключи
таскать, в солнечном таять гимне…
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
Сравнительно недавно (года три назад) открыл в себе интерес к поэзии. До
этого стихами интересовался мало, а тут что-то зацепило.
Сейчас регулярно читаю сборники, ищу интересных поэтов, стихи которых
цепляют, выписываю понравившееся.
Давайте делиться хорошими стихами? Вот, например, из моих загашников.
Если шторм меня разбудит
Я не здесь проснусь.
Я.Полонский
Душа под счастьем спит, как спит земля под снегом.
Ей снится дождь в Москве или весна в Крыму.
Пускает пузыри и предается негам,
Не помня ни о чем, глухая ко всему.
Душа под счастьем спит. И как под рев метельный
Ребенку снится сон про радужный прибой,
Так ей легко сейчас весь этот ад бесцельный
Принять за райский сад под твердью голубой.
В закушенных губах ей видится улыбка,
Повсюду лед и смерть — ей блазнится уют.
Гуляют сквозняки и воют в шахте лифта
Ей кажется, что рай и ангелы поют.
Пока метался я ночами по квартире,
Пока ходил в ярме угрюмого труда,
Пока я был один — я больше знал о мире.
Несчастному видней. Я больше знал тогда.
Я больше знал о тех, что нищи и убоги.
Я больше знал о тех, кого нельзя спасти.
Я больше знал о зле — и, может быть, о Боге
Я тоже больше знал, Господь меня прости.
Теперь я все забыл. Измученным и сирым
К лицу всезнание, любви же не к лицу.
Как снегом скрыт асфальт, так я окутан миром.
Мне в холоде его тепло, как мертвецу.
...Земля под снегом спит, как спит душа под счастьем.
Туманный диск горит негреющим огнем.
Кругом белым-бело, и мы друг другу застим
Весь свет, не стоющий того, чтоб знать о нем.
Блажен, кто все забыл, кто ничего не строит,
Не знает, не хранит, не видит наяву.
Ни нота, ни строка, ни статуя не стоит
Того, чем я живу, — хоть я и не живу.
Когда-нибудь потом я вспомню запах ада,
Всю эту бестолочь, всю эту гнусь и взвесь,
Когда-нибудь потом я вспомню все, что надо.
Потом, когда проснусь. Но я проснусь не здесь.
Здравствуйте, Ilinichev, Вы писали:
I>Во всем подслушать жизнь стремясь, I>Спешат явленья обездушить, I>Забыв, что если в них нарушить I>Одушевляющую связь, I>То больше нечего и слушать.
Это вы к тому, что не стоит делиться хорошими стихами?
"Больше 100кмч можно ехать на автобане в любом ряду кроме правого крайнего" (c) pik
"В германии земля в частной собственности" (c) pik
"Закрывать школы, при нулевой смертности среди детей и подростков, это верх глупости" (c) Abalak
Здравствуйте, garant, Вы писали:
G>Давайте делиться хорошими стихами? Вот, например, из моих загашников.
ГОСТЬ
В утробе чайханы кадится масло.
Плывет над рисом голубой дымок.
Наружу вылупляется чеснок,
И свищет под ножом баранье мясо.
Здесь будет плов. Забудь свои колбасы!
Горит морковь, нарубленная впрок.
На солнце с курдюка стекает сок.
Что рядом с этим все твои запасы!
Носи крестом расшитую рубаху,
Но ветчиною не гневи Аллаха.
Взгляни на очарованный казан.
Достоин он кантаты соловьиной.
Здесь должно литься сладостным слезам
Куда ж ты лезешь со своей свининой!
АЛКОГОЛИК
Штаны – в заплатах. Жинка – без колец.
Где водка – там выламываю рамы.
А что до продовольственной программы –
так вот он, мой солёный огурец.
А нету водки – не кричи: – Конец!
Подумаешь, трагедия и драма.
Разлитый, как положено, по граммам,
одеколон – он тоже молодец.
Учись, как жить, заокеанский бармен.
Я марганцовкой глицерин разбавлю.
От политуры тож не откажусь.
Гуляй, душа! Не зря я пожил, братцы.
Я столько выпил за святую Русь,
что долго ей теперь опохмеляться.
ВОРЫ
Не дом чужой, а логово луны.
На стенах тень хозяйского забора.
А мы с тобою — два счастливых вора.
И нет ни перед кем у нас вины.
Два беглеца. Две певчие струны.
Над лунным ложем два преступных взора.
Но в наших поцелуях нет позора.
Они от слёз восторга солоны.
Крадём любовь у смерти на краю.
Но ведь крадём не чью-нибудь — свою.
Так зацелуй меня, моя отрада.
Благословен рискованный ночлег.
Мы воры. И гореть нам в топках ада.
Но лишь за то, что крали не навек.
Александр Файнберг. Из сборника "Вольные сонеты"
в инете я ее целиком не нашел, к сожалению, только отрывки.
Вот еще, цитирую по памяти, так что могут быть ошибки:
При дубе кот. Здесь блошка не шалит.
Вот и гуляешь голый при народе.
Идешь направо — песенку заводишь,
Налево — сказку травишь, сибарит.
Мышам не причиняешь ты обид,
И толст, и в знаменитых благороден...
Не знает горя, кто вкруг дуба ходит,
Где золото под лапами звенит.
Я тоже, братец, говорящий кот,
но у меня других полно хлопот:
То гонят псы, то блохи за ушами.
Всяк по натуре свой удел терпи.
Я буду вольно промышлять мышами.
Ты днем и ночью шастай на цепи.
Что ты сделал, Адам! Ты зачем откусил от плода?
Ну-ка выплюнь немедленно… Всё. Проглотил, дурачок.
И прошла от желудка по телу волной теплота.
И ужалила правда огромный от страха зрачок.
Вспоминаешь теперь, как ты утром ломал деревца?
Как вчера изобидел супругу, банан отобрав?
Откусил от плода? Посмотри на себя, стервеца!
Ах, не знал, что неправ? Но теперь-то узнал, что неправ!
Думал, сладко Богам? Совесть — тяжкое бремя, Адам.
А ведь жил без греха, без оглядки, что твой гамадрил.
Я ж тебе говорил, чтоб не смел прикасаться к плодам!
Говорил или нет? Ты не хнычь, отвечай! Говорил?
Ну так что Мне теперь? За тобою ходить по пятам?
И следить, как бы вдруг ничего на тебя не нашло?
А ступай-ка ты, знаешь, в голодные земли, Адам, —
и трудись до упаду, чтоб не было сил ни на что.
Здравствуйте, garant, Вы писали:
G>Сравнительно недавно (года три назад) открыл в себе интерес к поэзии. До G>этого стихами интересовался мало, а тут что-то зацепило.
G>Сейчас регулярно читаю сборники, ищу интересных поэтов, стихи которых G>цепляют, выписываю понравившееся.
G>Давайте делиться хорошими стихами? Вот, например, из моих загашников.
Записал я длинный адрес на бумажном лоскутке.
Все никак не мог проститься, и листок держал в руке.
Свет растекся по брусчатке. На ресницы и на мех
и на серые перчатки начал падать мокрый снег.
Шел фонарщик, обернулся, возле нас фонарь зажег.
Зашипел фонарь, запнулся, как пастушеский рожок.
И рассыпался неловкий, неуклюжий разговор
легче пуха, мельче дроби. Двадцать лет прошло с тех пор.
Даже адрес потерял я, даже имя позабыл,
а потом любил другую, ту, что горше всех любил.
(Арсений Тарковский)
//дальше есть еще слова, но они лишние.
А>Ночлатая пытань. Пырявая засучесть А>Чужалит ухлатыкую сныбань. А>Звдыкала, захлыла, движалится змеюче, А>Тосклыщит услаючая чурань.
А>Зарнят сожалий стокие укрыри, А>Ладанит плык кличалью про чужбу… А>Хлипрокий и чудой, я жакую о зыри, А>Котлокая корочит мастурбу.
А>Да, крыломлет пекуче облачится! А>Да, на застык не брычится нуда! А>Но смык есть смык, и радливо смычиться, А>Глазит в забынь и зыбить в глазода.
А>И на клицальном бытым речлыке А>Зазначу "Истина лежит на потолке".
Во времена DOS видел прогу ("Рифмоплюй" звалась), так вот она такие же стишата сочиняла тока пыль столбом.
И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят — все лучшие годы!
Любить... но кого же?.. на время — не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно...
Что страсти? — ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг —
Такая пустая и глупая шутка...
