Здравствуйте, Varavva, Вы писали:
V>И что страшного в самой смерти?
А я не говорю, что там что-то страшное. Я только о том, что не нужно увязывать страх смерти со страхом боли. Это вещи перпендикулярные, где-то пересекаются, но далеко не лежат друг на друге.

V>ИДавайте не будем затрагивать есть после нее что или нет. А вот именно сам момент. То, что тебя не будет тут? Но тебя ж не было до рождения — ничего страшного же. Вот ты закрыл глаза и МИГ и тебя тут нет. Миг!!! Этого невозможно бояться. Тем более, что все всю жизнь знают, что этот миг таки будет.
Это все давно известно и порядком пережевано. Мы боимся (отвергаем, не принимаем, протестуем, нужное подчеркнуть) смерть за все то, за что любим жизнь. Пока есть второе, есть и первое. Любишь собирать марки? А после смерти не сможешь. Любишь родных? А после смерти ты их больше не увидишь. Вот есть у тебя жена, например. Ты ее любишь. Расстаться хочешь? Не думаю. А почему? Ведь когда-то ты ее и знать не знал, и тебе было, в общем-то, нормально. Так что останавливает? А останавливает то, что тебе с женой лучше, чем без нее. Сейчас, в данный момент времени, а не когда-то до рождения, или во сне, или в момент ссоры, когда видеть не хочется. Поэтому и смерть мы не любим здесь сейчас. А какие формы примет эта нелюбовь — это уже вопрос второй. Для кого-то это — это битва, и он ждет смерти как врага, которого нельзя победить, а для кого-то это бабай с топором, и он ждет его как ребенок, забившийся в угол.

Здравствуйте, Varavva, Вы писали:
V>И что страшного в самой смерти?
А я не говорю, что там что-то страшное. Я только о том, что не нужно увязывать страх смерти со страхом боли. Это вещи перпендикулярные, где-то пересекаются, но далеко не лежат друг на друге.

V>ИДавайте не будем затрагивать есть после нее что или нет. А вот именно сам момент. То, что тебя не будет тут? Но тебя ж не было до рождения — ничего страшного же. Вот ты закрыл глаза и МИГ и тебя тут нет. Миг!!! Этого невозможно бояться. Тем более, что все всю жизнь знают, что этот миг таки будет.
Это все давно известно и порядком пережевано. Мы боимся (отвергаем, не принимаем, протестуем, нужное подчеркнуть) смерть за все то, за что любим жизнь. Пока есть второе, есть и первое. Любишь собирать марки? А после смерти не сможешь. Любишь родных? А после смерти ты их больше не увидишь. Вот есть у тебя жена, например. Ты ее любишь. Расстаться хочешь? Не думаю. А почему? Ведь когда-то ты ее и знать не знал, и тебе было, в общем-то, нормально. Так что останавливает? А останавливает то, что тебе с женой лучше, чем без нее. Сейчас, в данный момент времени, а не когда-то до рождения, или во сне, или в момент ссоры, когда видеть не хочется. Поэтому и смерть мы не любим здесь сейчас. А какие формы примет эта нелюбовь — это уже вопрос второй. Для кого-то это битва, и он ждет смерти как врага, которого нельзя победить, а для кого-то это бабай с топором, и он ждет его как ребенок, забившийся в угол.