Здравствуйте, Артём, Вы писали:

Аё>Во время heatwave астралийцев попросили не гонять кондиционеры, стиралки и выклбчить лампочки. Это успех электричек, я считаю!

Видимо, наше правительство активно майнит биткойны.

А вообще, у зеленых с математикой и физикой всегда были проблемы. Я, будучи школьником, состоял в Белоне — это такой скандинавский аналог Гринписа. Однажды мы приехали с экскурсией на Кольскую АЭС вместе с нашим руководителем. Нас здорово встретили: напоили чаем с плюшками, провели экскурсию и подробно рассказали о работе АЭС. Я, как сын сотрудника Института Физики (КНЦ ПГИ), был под огромным впечатлением. Все было таким знакомым, как будто оказался у отца в лаборатории.

Проблемы начались, когда наш руководитель решил показать ведущему инженеру АЭС, что он якобы лучше разбирается в проблемах и рисках атомной энергетики. Он начал нести такую пургу, что даже мне, 16-летнему школьнику, стало стыдно за весь этот цирк воинствующей некомпетентности. Инженер, надо отдать ему должное, сохранял полное спокойствие и терпеливо объяснял основы физики нашему 40-летнему руководителю. А тот, походу прогулявший половину школьных уроков физики, продолжал спорить, пока не дошел до заговора ученых против просвещенной зеленой общественности.

С тех пор у меня в голове осталась эта картинка: с одной стороны — спокойный и знающий цену себе и своим знаниям профессионал, методично объясняющий, как все устроено, а с другой — фанатичный зеленый евангелист требующий, чтобы для его веры изменили законы физики.

На следующий день я вышел из Белоны.

Здравствуйте, Артём, Вы писали:

Аё>Во время heatwave астралийцев попросили не гонять кондиционеры, стиралки и выклбчить лампочки. Это успех электричек, я считаю!

Видимо, ваше правительство активно майнит биткойны.

А вообще, у зеленых с математикой и физикой всегда были проблемы. Я, будучи школьником, состоял в Белоне — это такой скандинавский аналог Гринписа. Однажды мы приехали с экскурсией на Кольскую АЭС вместе с нашим руководителем. Нас здорово встретили: напоили чаем с плюшками, провели экскурсию и подробно рассказали о работе АЭС. Я, как сын сотрудника Института Физики (КНЦ ПГИ), был под огромным впечатлением. Все было таким знакомым, как будто оказался у отца в лаборатории.

Проблемы начались, когда наш руководитель решил показать ведущему инженеру АЭС, что он якобы лучше разбирается в проблемах и рисках атомной энергетики. Он начал нести такую пургу, что даже мне, 16-летнему школьнику, стало стыдно за весь этот цирк воинствующей некомпетентности. Инженер, надо отдать ему должное, сохранял полное спокойствие и терпеливо объяснял основы физики нашему 40-летнему руководителю. А тот, походу прогулявший половину школьных уроков физики, продолжал спорить, пока не дошел до заговора ученых против просвещенной зеленой общественности.

С тех пор у меня в голове осталась эта картинка: с одной стороны — спокойный и знающий цену себе и своим знаниям профессионал, методично объясняющий, как все устроено, а с другой — фанатичный зеленый евангелист требующий, чтобы для его веры изменили законы физики.

На следующий день я вышел из Белоны.