Начнём с происхождения «веры в верблюда».

Думаю, всем понятно, что мы живём на «обратной стороне совка». В частности, наша идеология остаётся полностью советской — только в той её части, которая в СССР считалась «проклятой и отверженной». Другими словами, мы живём по советским представлениям о капитализме.

Что же такое «капитализм» в советском представлении?

Прежде всего, это общество крайнего социального неравенства, когда большинство подыхает с голодухи, а другим самолётами возят из Парижа кастрюльки с супчиками.

Далее, подобное неравенство достигается не какими-то достоинствами и преимуществами вторых, а исключительно их приверженностью Злу. Да, именно так: приверженностью Злу С Большой Буквы. Капиталист в советском понимании — это плохой человек, злой человек. Который людей мучает (слово «эксплуатация» в советском лексиконе означает именно мучительство, и ничего другого). Заниматься капитализмом — значит мучить людей[1].

В покорном принятии нынешнего ужаса проявляется, как ни странно, своего рода аскетизм и самоотречение. Народ-то ведь по-прежнему хочет «жить по истине» и верует в истину. Но, как выяснилось, вся истина-то в том и состоит, что у верблюда два горба и что сильные жрут слабых. «Значит, надо это всё принять, раз оно так правильно». То, что эта правильность, мягко говоря, невыгодна, в расчёт не берётся. «Правильно, и всё тут». Хоть и живём ужасно, зато ПО ПРАВДЕ. И вымрем — ПО ПРАВДЕ. Ну что ж поделать, если правда оказалась вот такой. «Надобно претерпеть». В крайнем случае начинается рефлексия на тему «значит, заслужили» (дальше идёт обычное в таких случаях покаянчество и битьё башкой о косяк). Но это уже «рефлексия». В основе же нерассуждающее согласие с «истиной».

Отсюда и многочисленные парадоксы. Например, отношение к тому, что большая часть собственности и власти досталась нерусским. Это ведь очень логично — собственники суть бесы, а бесы и не могут же быть людьми, они чёрные и мохнатые. Поэтому когда «чёрные и мохнатые» нас мучают, это вполне вписывается в образ. Своим бы такого, наверное, не простили бы, но «это ж бесы», они «поставлены мучительствовать». Настоящее возмущение вызывает тот факт, что мучители при ближайшем рассмотрении оказываются всё-таки людьми, даже «людишками».

Или такая вещь, как тотальное отсутствие элементарной солидарности и взаимоподдержки. Кроме обычного русского индивидуализма и советского вытравливания навыков самоорганизации, в этом демонстративном наплевательстве друг на друга присутствует и нечто нормативное: помогать друг другу «как бы нечестно». Я сам бывал изумлённым свидетелем того, как люди, делая что-то хорошее для ближних, СТЕСНЯЛИСЬ этого — именно как какой-то «нечестности». «Надо быть одиночкой». При этом всем понятно, что коллектив ломает любого одиночку, но право на коллективность признаётся только за бесами — например, за теми же чурками. Вот они да, им можно наваливаться толпой, они по ту сторону котла. А мы в котле, нам положено друг с другом грызться. «Потому что так всё по истине устроено».

Отсюда же и крайне странное отношение к лжецам. На фоне тотального неверия друг другу и всем вообще — все убеждены, что «весь мир бардак, в нём люди — бляди» и «все врут и блядствуют за копеечку» — явные и наглые вруны пользуются чем-то вроде доверия. Объясняется это всё тем же: врун — человек, живущий согласно законам этого общества, то есть живущий по правде (хотя и не говорящий её: в нашем случае говорящий правду — заведомый лох, который не заслуживает внимания, потому что он как раз «от правды бегает»). Отсюда и успех иных политиков — например, того же Жирика, чьё краснобайство вызывало даже восхищение: «во пиздит мужик», «и не краснеет даже».

Ад и был построен. То есть капитализм и демократия по советским представлениям о капитализме и демократии.

Начнём с происхождения «веры в верблюда».

Думаю, всем понятно, что мы живём на «обратной стороне совка». В частности, наша идеология остаётся полностью советской — только в той её части, которая в СССР считалась «проклятой и отверженной». Другими словами, мы живём по советским представлениям о капитализме.

Что же такое «капитализм» в советском представлении?

Прежде всего, это общество крайнего социального неравенства, когда большинство подыхает с голодухи, а другим самолётами возят из Парижа кастрюльки с супчиками.

Далее, подобное неравенство достигается не какими-то достоинствами и преимуществами вторых, а исключительно их приверженностью Злу. Да, именно так: приверженностью Злу С Большой Буквы. Капиталист в советском понимании — это плохой человек, злой человек. Который людей мучает (слово «эксплуатация» в советском лексиконе означает именно мучительство, и ничего другого). Заниматься капитализмом — значит мучить людей[1].

В покорном принятии нынешнего ужаса проявляется, как ни странно, своего рода аскетизм и самоотречение. Народ-то ведь по-прежнему хочет «жить по истине» и верует в истину. Но, как выяснилось, вся истина-то в том и состоит, что у верблюда два горба и что сильные жрут слабых. «Значит, надо это всё принять, раз оно так правильно». То, что эта правильность, мягко говоря, невыгодна, в расчёт не берётся. «Правильно, и всё тут». Хоть и живём ужасно, зато ПО ПРАВДЕ. И вымрем — ПО ПРАВДЕ. Ну что ж поделать, если правда оказалась вот такой. «Надобно претерпеть». В крайнем случае начинается рефлексия на тему «значит, заслужили» (дальше идёт обычное в таких случаях покаянчество и битьё башкой о косяк). Но это уже «рефлексия». В основе же нерассуждающее согласие с «истиной».

Отсюда и многочисленные парадоксы. Например, отношение к тому, что большая часть собственности и власти досталась нерусским. Это ведь очень логично — собственники суть бесы, а бесы и не могут же быть людьми, они чёрные и мохнатые. Поэтому когда «чёрные и мохнатые» нас мучают, это вполне вписывается в образ. Своим бы такого, наверное, не простили бы, но «это ж бесы», они «поставлены мучительствовать». Настоящее возмущение вызывает тот факт, что мучители при ближайшем рассмотрении оказываются всё-таки людьми, даже «людишками».

Или такая вещь, как тотальное отсутствие элементарной солидарности и взаимоподдержки. Кроме обычного русского индивидуализма и советского вытравливания навыков самоорганизации, в этом демонстративном наплевательстве друг на друга присутствует и нечто нормативное: помогать друг другу «как бы нечестно». Я сам бывал изумлённым свидетелем того, как люди, делая что-то хорошее для ближних, СТЕСНЯЛИСЬ этого — именно как какой-то «нечестности». «Надо быть одиночкой». При этом всем понятно, что коллектив ломает любого одиночку, но право на коллективность признаётся только за бесами — например, за теми же чурками. Вот они да, им можно наваливаться толпой, они по ту сторону котла. А мы в котле, нам положено друг с другом грызться. «Потому что так всё по истине устроено».

Отсюда же и крайне странное отношение к лжецам. На фоне тотального неверия друг другу и всем вообще — все убеждены, что «весь мир бардак, в нём люди — бляди» и «все врут и блядствуют за копеечку» — явные и наглые вруны пользуются чем-то вроде доверия. Объясняется это всё тем же: врун — человек, живущий согласно законам этого общества, то есть живущий по правде (хотя и не говорящий её: в нашем случае говорящий правду — заведомый лох, который не заслуживает внимания, потому что он как раз «от правды бегает»). Отсюда и успех иных политиков — например, того же Жирика, чьё краснобайство вызывало даже восхищение: «во ... мужик», «и не краснеет даже».

Ад и был построен. То есть капитализм и демократия по советским представлениям о капитализме и демократии.