Здравствуйте, Sheridan, Вы писали:
S>Горазд!
S>Давай продолженние 
Ну держи. Раз уж та концовка не понравилась, будем считать, что она была только началом
Правда еще и на юмор тут меня не хватило, настроение поганое сегодня. Звиняйте, ежели чего не так
------------------8<-------------------
"Я лежу на одиночной кровати в палате и через пару минут ко мне придет врач делать очередной укол. Говорят, что я бегал в трусах по всему дому, что-то кричал, раздавал всем пощечины, наугад отвечал "интересно", "спасибо", "супер", постоянно улыбаясь и опасаясь розового слона и шестиглазого кота. Ха. Слона и кота..."
Дописав про врача и смертельную инъекцию, сделанную мне по ошибке, он уже занес руку, чтобы нажать на enter и закончить повествование... "Не надо!", прокричал я почти сквозь слезы. "Прости?", удивленно поднял голову парень. "Не надо... Так...", почти беззвучно прошептал я. "Почему?" — на секунду мне показалось, что в пустых глазах проскочила искорка искреннего удивления, "по-моему, отличный конец, ты же сам этого хотел?", добавил он, пожимая плечами. "Не надо..." повторял я, напрочь позабыв остальные слова родного языка...
...
Я не знаю, почему побежал вниз. Паника, страх, тоска, депрессия, одиночество — все от одного взгляда, от одной пары глаз, в которых не было ни жалости, ни гнева, ни любви, ни презрения, но в то же время было все, что почувствовал я, глядя в это серое, мертвое лицо. То что случилось со мной до этого, было лишь приятным наваждением, сладким сном, по сравнению с ощущением на себе этого взгляда. Пролетев этаж за считанные секунды, я оказался площадкой ниже. Он сидел там, держа ноутбук на коленях и сосредоточенно отбивал на клавишах очередную порцию текста. Дрожащими ногами я подошел поближе. Последний абзац начинался словами "Я не знаю, почему побежал вниз...". Этаж, еще этаж — парень сидел как ни в чем не бывало и бойко набивал текст. Еще этаж — даже издалека было видно, что последний абзац стал чуть больше. Еще два этажа, одним прыжком к ноутбуку — последняя фраза? —
"А от него не убеж"
"А от него не убежишь", услышал я чей-то спокойный, хоть и весьма ехидный голос. Слева, из квартиры выходил мужчина, чем-то напоминающий упоротого журналиста из "Страх и ненависть в Лас-Вегасе", как внешне, так похоже и, собственно, состоянием. "Почему?", спросил я. "Попробуй, сам поймешь", пожал плечами мужчина, с наслаждением затягиваясь какой-то дрянью. Из квартиры доносились звуки тяжелой музыки:
Lay beside me, tell me what they've done
Speak the words I want to hear, to make my demons run
The door is locked now but it's opened if you're true
If you can understand the me,
then I can understand the you
"Опять Metallica?", скривился парень, "Другого ничего нет?". "Другого — это твоя Ария, что-ли?", усмехнулся мужик. "Да, хотя бы и ее", ответил парень. "Ну дай хоть эту песню дослушать. Вот же-ж занудный-то какой попался. Потом переключу", сплюнул мужик и посмотрел в мою сторону: "Ты чего такой испуганный-то?"
Меня прорвало. "Где я? Кто он? Зачем он записывает за мной и преследует меня? Что у него с глазами?", вопросы сыпались из меня непрерывным потоком. "Эй-эй, тпру, постой", осадил меня мой собеседник, "Пожалей парня, тарахти помедленнее, он и так за тобой еле поспевает. Скоро сам все поймешь. Если повезет". Это почему-то сильно развеселило его, и он зашелся в приступе нездорового смеха. Я закрыл глаза и попытался успокоиться настолько, насколько это было возможно в данной ситуации, под музыку и стук клавиш, отбивавших мгновения моей жизни. Пост на RSDN, чашка кофе, странные гости, слон, кот, бомж, парень, наркоман. Глюк. Это просто глюк, кофе торкнуло меня, как я и захотел, и мне теперь кажется, что я нахожусь в альтернативной реальности, наполненной завсегдатаями RSDN, существующей по законам и традициям того форума. Скоро кофе меня отпустит и я очнусь на диване, наверняка с диким головняком и горящими трубами, но один в своей уютной квартире. "Отпусти меня чудо-кофе...". Ага, щас. Кто же этот парень? Все это время раздавался монотонный треск клавиш. "Кто ты?", вполголоса спросил я. Он даже не обернулся. "КТО ТЫ ТАКОЙ?!" от собственного крика вздрогнул даже я сам. Никакой реакции, только стук клавиш и очередная порция слов на экране. "Он не ответит тебе на этот вопрос. Ты сам должен понять", мужик выкинул свой окурок и явно разрывался между желанием остаться здесь или вернуться в квартиру.
Lay beside me, under wicked skies
Through black of day, dark of night, we share this paralyze
The door cracks open but there's no sun shining through
Black heart scarring darker still, but there's no sun shining through .
Мне надо лишь замереть, ничего не говорить и ни о чем думать. Тогда ему нечего будет писать и хотя бы этот монотонный треск наконец прекратится. Я постарался последовать своему совету. Треск не затихал ни на секунду. "А это тебе не поможет" — все тот же невозмутимый ехидный голос, как будто прочитавший мои мысли. "Я хочу, чтобы этот попугай перестал записывать за мной все мои действия", сжимая кулаки, сквозь зубы прошипел я. Страх отступил перед раздражением, я начал откровенно злиться. "А ты уверен, что попугай — он?", в глазах мужика опять загорелись нездоровые искорки, он зловеще подмигнул мне и скрылся за дверью квартиры. Музыка затихла. Страх перешел в контратаку...
Я заглянул в экран. Он действительно печатал с опережением в пару секунд. Это я повторял за ним, а не он за мной... "ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО!" заорал я, сорвавшись.
Треск клавиш затих на пару секунд. "Сам-то понимаешь, о чем просишь?", горько усмехаясь, спросил он. Через полуоткрытые двери квартиры было слышно, как мужик роется в куче компакт-дисков. "Ну хорошо, прекратить так прекратить, как скажешь. Я и сам уже порядком устал, если честно. Жаль только, что ты так ничего и не понял", он развел руками и опять принялся писать. "Мне остался последний абзац, подожди пару секунд... И раз, и два. Ну вот, можешь взглянуть: по-моему, неплохо, что скажешь?", он повернулся и опять посмотрел мне прямо в глаза. Эта пустота, этот мертвый взгляд, это неуловимо знакомое лицо... По спине пробежал холодок. От только что осознанного, у меня опять поплыло перед глазами. Я все понял. Это была не пустота, а всего лишь изнанка. Изнанка того, от чего не способен убежать ни один человек, как бы ему этого не хотелось. Изнанка того, что живет с человеком всю его жизнь и умирает вместе с ним. Я смотрел в его глаза и видел в них то, каким я стал за последние годы. Пустым. К чему пришел за все это время, чего добился. Смерти.
...
"Не надо...", я уже не шептал — просто беззвучно качал головой в такт этим словам. Я отчетливо осознавал, что вот-вот все будет кончено, и я ничего не смогу изменить. Я не просто не знаю как. Я не знаю зачем. За свои неполные 30 лет, я так и не научился жить. Из квартиры донеслись звуки аккордов:
...Этот парень был из тех, кто просто любит жить
Любит праздники и громкий смех...
У мужика оказалось весьма едкое чувство юмора. "Только не говори мне, что ты передумал", оторвавшись от музыки, обронил парень. По-моему, он разозлился. "А ты смог бы правильно распорядиться той суммой?", неожиданно спросил он. "А-а?", ничего более глубокомысленного, после такого резкого разворота темы, мне в голову не лезло. "Ну той самой суммой... Вот представь себе: однажды ты просыпаешься, потягиваешься и... обнаруживаешь у себя за ухом десятирублевую купюру. Ни больше, ни меньше — всего одну чертову купюру. Ну, разумеется, ты решишь или что еще спишь: начнешь себя щипать, пытаться проснуться и все-такое, пока наконец не поймешь, что это не сон, ну или будешь думать, как это ты сам заложил ее туда и напрочь про это забыл или еще чего. Неважно. Ничего не понимая, ты пойдешь бриться, пить кофе, одеваться... Чтобы увидеть как, ровно через 10 минут, купюра пропадет также внезапно, как и появилась. Чтобы найти новую купюру у себя за ухом. Конечно же, ты решишь ее поскорее потратить, чтобы узнать, что в этом случае, через десять минут пропадет вся оставшаяся от нее сдача. А купленное останется...". Несмотря на близость смерти, во мне проснулся алчный интерес. "Т.е. ты хочешь сказать, что можешь сделать так, чтобы у меня каждые 10 минут появлялось 10 рублей, которые я должен без остатка потратить за следующие 10 минут, иначе потеряю их? Ты, правда, можешь это сделать?", эта мысль не казалась мне такой уж фантастической. Если все, что он пишет у себя в ноуте, происходит со мной... Внезапно, тяга к жизни во мне усилилась стократно. Жизнь обрела новый смысл после его слов. 8 часов в сутки на сон, остается 16 часов, т.е. 16 раз по 600 рублей, т.е. 9600 рублей в день. Почти триста штук в месяц — это уже серьезно. А ограничение в 10 минут наверняка можно обойти. "Примерно так, но не спеши", ответил он, "Как ты распорядишься этими деньгами? Именно ты, ведь отдать их кому-либо не получится". Я чувствовал подвох, но все же ответил: "Ты шутишь? Я ведь смогу обустроить свою жизнь, ни в чем не нуждаться и ни о чем не думать. Просто жить в свое удовольствие. Не сразу, конечно же...". "Тратя 10 рублей каждые 10 минут?", усмехнулся он, "А жить в свое удовольствие ты, когда будешь-то? Цены на это нынче несколько отличаются от червонца, знаешь ли". "Ну... Я могу, например, взять кредит и...". "Отлично!", перебил он, "Давай остановимся на этом варианте. Он уже неплох. Но даже если банк и даст тебе кредит под столь сомнительное обеспечение, ты ведь понимаешь, что проценты будут просто грабительскими? Не жалко будет улетевших в трубу 30-40 процентов от ежедневной небесной манны? Ну да черт с ними, а чтобы вносить платежи ты тоже будешь бегать в банк каждые 10 минут?". До меня, наконец, дошел садистский смысл этого ограничения во времени. "Ну... а если я буду тратить треть суток на сон, треть на выплаты, а в оставшееся время — жить в свое удовольствие?", предположил я. "Хорошо, пусть так. Теперь представь, что прошло, скажем, лет 30. Ты приспособился к новому ритму жизни, выплатил один кредит, взял другой — еще больше и под меньшие проценты. Все бы ничего, но однажды утром, ты привычным движением полез рукой за ухо и... ничего. Купюры нет, на небесах бумага кончилась, больше халявы не будет. Что ты будешь иметь в сухом остатке? Бездарно прожитую треть жизни и невыплаченный кредит на руках? Только из-за того, что ты решил, будто то, что происходило уже 30 лет, будет происходить и дальше? Ведь у тебя ни малейшего повода считать, что каждая дарованная тебе купюра не станет последней...", пожал он плечами. "Ты ведь не поступишь так со мной?", осторожно спросил я. "Что значит, так поступлю? А ничего, что мне каждые десять минут придется печатать дважды один и тот же текст? Червонец — возник, червонец — пропал. А потом еще и сдачу за тобой подсчитывать... Я не знаю, надолго ли меня хватит, уж извини. Так как ты распорядишься этими деньгами?". Я глубоко задумался. Его предложение уже не казалось таким заманчивым. Я не знал, что ему ответить, нормальных вариантов распорядиться ТАКИМИ деньгами я не видел. "У нас не так много времени", заметил он, "Я не могу постоянно корректировать уже написанное мной, отодвигая абзац с врачом. Думай быстрее".
...Все, что имел, тут же тратил
И за порог, сделав шаг
Мой друг давал команду братьям
Вверх поднимая кулак...
Ну почему так часто наша жизнь зависит от денег? Почему именно они определяют, как нам жить, управляют нами, заставляют совершать необдуманные и низкие поступки? Или... Или это мы управляем ими? Или ни мы, ни они вообще не должны друг другом управлять? У меня перехватило дыхание. Условия задачи поставлены так, чтобы лишить меня возможности управлять полученным богатством, я могу только распоряжаться малой его частью в очень короткий промежуток времени. Не нужно пытаться обойти эти условия, нужно просто следовать им. И наиболее эффективным в этом случае будет... "Я буду один... такой?", с замиранием сердца спросил я. "Нет, не один", улыбнувшись, ответил он, и в его пустых глазах заиграли огоньки. Я оказался прав. Я понял, что пытался сказать мне мой, так сказать, собеседник. Важно не то, как я потрачу эти деньги, деньги тут вообще не играют никакой роли, важно, чтобы я понимал, что каждая купюра... "Я принимаю твое предложение", ответил я, "Но я не буду тратить свою жизнь на поиск оптимального способа распоряжаться этими деньгами, я просто...". "Я знаю, что ты будешь делать", перебил он меня, "Все правильно, так и должно быть. Что же, рад за тебя. Правда. С тобой еще не все так плохо, как я думал", он уже стирал последний абзац...
...Ты — летящий вдаль беспечный ангел...
"Не хочешь взглянуть?", пригласил он меня к ноуту. Но я уже и так знал, что там написано. Потому что теперь писал я. Он повернулся ко мне: "Ну... бывай". "Буду", подмигнул я в ответ. Огонь в его глазах становился все сильнее, а лицо приобретало все более естественный оттенок. "Не пей много кофе, оно плохо сказывается на сердце. А когда будешь пить, не говори ему, что он ЛСД. А то мало-ли, чего", добавил он со странной ноткой нежности в голосе и я, кивнув, звонко щелкнул по клавише enter...
Я очнулся у себя на диване, один, в тихой и уютной квартире. "Спасибо тебе, чудо-кофе". Правда без головной боли и сушняка. Утренние лучи солнца уже скользили по окнам, чуть освещая легкий беспорядок в комнате. За ухом, разумеется, ничего не было. Иного я и не ожидал. Я уже и так получил свой первый червонец. Я встал, поднял с пола валяющийся томик Чехова и поставил его обратно на полку. Надо будет обязательно перечитать — уже сто лет художественную литературу в руки не брал. Подойдя к окну, я открыл его настежь и вдохнул полной грудью утренний морозный воздух. В моих глазах больше не было пустоты, они играли на солнце золотыми искорками и я буквально слышал внутри себя стук клавиш, отбивающих мой рассказ на несколько лет вперед. Ведь мне столько предстоит сделать, столько успеть... Так, все, десять минут прошли, хватит торчать у окна, время следующего червонца.
Ведь у меня нет ни малейшего повода считать, что каждый дарованный мне миг моей жизни не станет последним...
