В этом мире связано все.
Особенно пафос и эрекция.
А почему?
Потому что в свое время на Олимпе среди красавцев затесался один очень вредный божок.
Его звали Пафос.
Его боялись все, потому что он отвечал за эрекцию.
И он мог лишить этого ценного качества любого бога.
А действительно, что за пафос, если нет эрекции? Кудри, грудь, руки, ноги и прочее — и вдруг без вот этого. Без эрекции. Для чего же тогда кудри и грудь?
Его даже Зевс боялся.
Пафос действовал всегда исподтишка и всегда все обнаруживалось самый неподходящий момент.
"Ах, ты!" — восклицал Апполон, открывая в себе подобное недомогание, после чего он начинал вспоминать что же он такое наговорил в течении дня.
Дело в том, что Пафос терпеть не мог, если кто-то говорит торжественно или велеречиво.
То есть, он терпеть не мог ложный пафос.
И какая перед ним разновидность пафоса — ложная или натуральная — это, извините, тоже решал только он сам.
А потом он делал так: опля! — и бедняга на сегодня свободен.
"Злобный заморыш!" — говорил в таких случаях Зевс, но ничего не мог поделать.
Зевс не мог отменить свой собственный дар.
Ведь именно он наградил Пафоса подобной способностью, потому как громы и молнии — дело хорошее, но всегда хочется чего-то не совсем обычного.
А хотите необычного — получите.
Причем закон распространялся на всех, в том числе и на Зевса. (Зевс в этих делах был известный демократ)
Все это пришло мне на ум, когда ночью позвонил мой давнишний приятель, а ныне министр, скажем, мультуры.
(Слово, конечно, другое, но "мультура" мне как-то нравиться).
— Саня, у меня нет эрекции!
Мои приятели считают меня чем-то вроде медика.
Я посмотрел на часы — была четверть первого.
Вообще-то слово "эрекция" не из лексикона моего министра. То есть, дело сложное.
— Давно?
— Со вчерашнего дня.
И тут меня осенило.
— А ты случайно не говорил где-нибудь таких слов, как "святая святых", "долг", "честь", "интересы государства", "нравственные критерии"?
— Говорил.
И я ему рассказал историю с Пафосом.
— Быть не может!
— Может. Это вас услышал Пафос. У нас на Олимпе такое бывает. Особенно, если с трибуны сказал слово "нравственность". Сказал — потом баня, бабы, скатился по лестницы, головой о дверь — лишился ума. Сплошь и рядом.
— Иди ты...
— А как же.
— Что делать?
— Сходи в тюрьму.
— Куда?
— А что такое? Что в этом необычного. Сходишь, посмотришь, как там люди живут.
И, вы знаете, отправился он в тюрьму.
Честно говоря, я пошутил, но приятель у меня министр мультуры, а там шуток не понимают.
Но все обошлось. Сходил. Увидел несовершенство нашей судебной системы и даже выступил где-то, как яростный защитник грядущих реформ, обличитель и все такое.
И, вы знаете, вернулась эрекция.
На другой день после выступления.
Вот чтоб мне на этом месте треснуть!
(С) А.М.Покровский, 2001