Что-то уж больно напомнило...
А.П.ЧЕХОВ</p>
ЕДИНСТВЕННОЕ СРЕДСТВО

Было время, когда кассиры грабили и наше Общество. Страшно вспомнить!
Они не обкрадывали, а буквально вылизывали нашу бедную кассу. Наутро нашей
кассы было обито зеленым бархатом — и бархат украли. А один так увлекся,
что вместе с деньгами утащил замок и крышку. За последние пять лет у нас
перебывало девять кассиров, и все девять шлют нам теперь в большие
праздники из Красноярска свои визитные карточки. Все девять!

— Это ужасно! Что делать? — вздыхали мы, когда отдавали под суд
девятого.
— Стыд, срам! Все девять подлецы!

И стали мы судить и рядить: кого взять в кассиры? Кто не мерзавец?
Кто не вор? Выбор наш пал на Ивана Петровича, помощника бухгалтера:
тихоня, богомольный и живет по-свински, не комфортабельно. Мы его выбрали,
благословили на борьбу с искушениями и успокоились, но... не недолго!
На другой же день Иван Петрович явился в новом галстухе. На третий он
приехал в правление на извозчике, чего раньше с ним никогда не было.
— Вы заметили? — шептались мы через неделю. — Новый галстух...
Пенсне... Вчера на именины приглашал. Что-то есть... Богу стал чаще
молиться... Надо полагать, совесть нечиста...

Сообщили свои сомнения его превосходительству.

— Неужели и десятый окажется канальей? — вздохнул наш директор.
— Нет, это невозможно... Человек такой нравственный, тихий... Впрочем...
пойдемте к нему!

Подошли к Ивану Петровичу и окружили его кассу.

— Извините, Иван Петрович, — обратился к нему директор умоляющим
голосом.
— Мы доверяем вам... Верим! М-да... Но, знаете ли... Позвольте
обревизовать кассу! Уж вы позвольте!
— Извольте-с! Очень хорошо-с! — бойко ответил кассир. — Сколько
угодно-с!

Начали считать. Считали, считали и недосчитались четырехсот рублей...
И этот?! И десятый?! Ужасно! Это во-первых; а во-вторых, если он в неделю
прожрал столько денег, то сколько же украдет он в год, в два! Мы
остолбенели от ужаса, изумления, отчаяния... Что делать? Ну, что? Под суд
его? Нет, это старо и бесполезно. Одиннадцатый тоже украдет, двенадцатый
тоже... Всех не отдашь под суд. Вздуть его? Нельзя, обидится... Изгнать и
позвать вместо него другого? Но ведь одиннадцатый тоже украдет! Как быть?
Красный директор и бледные мы глядели в упор на Ивана Петровича и,
опершись о желтую решетку, думали... Мы думали, напрягали мозги и
страдали... А он сидел и невозмутимо пощелкивал на счетах, точно не он
украл... Мы долго молчали.

— Ты куда девал деньги? — обратился к нему наконец наш директор со
слезами и дрожью в голосе.
— На нужды, ваше превосходительство!
— Гм... На нужды... Очень рад! Молчать! Я тттебе...

Директор прошелся по комнате и продолжал:
— Что же делать? Как уберечься от подобных... идолов? Господа, чего
же вы молчите? Что делать? Не пороть же его, каналью! (Директор
задумался.) Послушай Иван Петрович... Мы взнесем эти деньги, не станем
срамиться оглаской, черт с тобой, только ты откровенно без экивок...
Женский пол любишь, что ли?

Иван Петрович улыбнулся и сконфузился.
— Ну, понятно, — сказал директор. — Кто их не любит? Это понятно...
Все грешны... Все мы жаждем любви, сказал какой-то... философ... Мы тебя
понимаем... Вот что... Ежели ты так уж любишь, то изволь: я дам тебе
письмо к одной... Она хорошенькая... Езди к ней на мой счет. Хочешь? И к
другой дам письмо... И к третьей дам письмо!.. Все три хорошенькие,
говорят по-французски... пухленькие... Вино тоже любишь?
— Вина разные бывают, ваше превосходительство... Лиссабонского,
например, я и в рот не возьму... Каждый напиток, ваше превосходительство,
имеет, так сказать, свое значение...
— Не рассуждай... Каждую неделю буду присылать тебе дюжину
шампанского. Жри, но не трать ты денег, не конфузь ты нас! Не приказываю,
а умоляю! Театр тоже, небось, любишь?

И так далее... В конце концов мы порешили, помимо шампанского,
абонировать для него кресло в театре, утроить жалованье, купить ему
вороных, еженедельно отправлять его за город на тройке — все это в счет
Общества. Портной, сигары, фотография, букеты бенефицианткам, меблировка —
тоже общественные... Пусть наслаждается, только, пожалуйста, пусть не
ворует! Пусть что хочет делает, только не ворует!

И что же? Прошел уже год, как Иван Петрович сидит за кассой, и мы не
можем нахвалиться кассиром. Все честно и благородно... Не ворует...
Впрочем, во время каждой еженедельной ревизии недосчитываются 10-15 руб.,
но ведь это не деньги, а пустяки. Что-нибудь да надо же отдавать в жертву
кассирскому инстинкту. Пусть лопает, лишь бы тысяч не трогал.
И мы теперь благоденствуем... Касса наша всегда полна. Правда, кассир
обходится нам очень дорого, но зато он в десять раз дешевле каждого из
девяти его предшественников. И могу вам ручаться, что редкое общество и
редкий банк имеют такого дешевого кассира! Мы в выигрыше, а посему
странные чудаки будете вы, власть имущие, если не последуете нашему
примеру!

Здравствуйте, LaptevVV, Вы писали:

LVV>Что-то уж больно напомнило...

Это быстро лечится. Надо только, чтобы проворовавшиеся кассиры реально и без вариантов отправлялись в Красноярск или там на Колыму. Лет десять-двадцать — и проблема в рамках страны будет решена.

Здравствуйте, Irrbis, Вы писали:

I>Здравствуйте, LaptevVV, Вы писали:

LVV>>Что-то уж больно напомнило...

I>Это быстро лечится. Надо только, чтобы проворовавшиеся кассиры реально и без вариантов отправлялись в Красноярск или там на Колыму. Лет десять-двадцать — и проблема в рамках страны будет решена.
Вы не обратили внимание — там же написано: не судиться же с ними.
Уже тогда это было в российском обществе...
Потом Сталин это поломал — до сих пор 37 год вспоминают.
Путин сказал: у нас не 37 год! Вернулся, так сказать, к истокам...

Здравствуйте, LaptevVV, Вы писали:

I>>Это быстро лечится. Надо только, чтобы проворовавшиеся кассиры реально и без вариантов отправлялись в Красноярск или там на Колыму. Лет десять-двадцать — и проблема в рамках страны будет решена.

LVV>Вы не обратили внимание — там же написано:

Во времена Чехова взяточничество цвело и пахло, наказывали немногих.

LVV>не судиться же с ними.

Угу, нужно им все прощать и повышать оклады. Так победим

LVV>Уже тогда это было в российском обществе...
LVV>Потом Сталин это поломал — до сих пор 37 год вспоминают.

Большевики это поломали. Но 37 год вспоминают, поскольку в "37 году" сплошь и рядом сажали не преступников, а невиновных — по выдуманным обвинениям.

Здравствуйте, Irrbis, Вы писали:

LVV>>Уже тогда это было в российском обществе...
LVV>>Потом Сталин это поломал — до сих пор 37 год вспоминают.
I>Большевики это поломали.
Когда?

Здравствуйте, LaptevVV, Вы писали:

LVV>Что-то уж больно напомнило...
Где здесь про коррупцию? Воровство обыкновенное.

Здравствуйте, Кондраций, Вы писали:

К>Здравствуйте, LaptevVV, Вы писали:

LVV>>Что-то уж больно напомнило...
К>Где здесь про коррупцию? Воровство обыкновенное.
Сердюков — воровство обыкновенное...

Здравствуйте, LaptevVV, Вы писали:

LVV>Потом Сталин это поломал — до сих пор 37 год вспоминают.
Когда он это поломал?

Здравствуйте, LaptevVV, Вы писали:

LVV>Здравствуйте, Кондраций, Вы писали:

К>>Здравствуйте, LaptevVV, Вы писали:

LVV>>>Что-то уж больно напомнило...
К>>Где здесь про коррупцию? Воровство обыкновенное.
LVV>Сердюков — воровство обыкновенное...
Возможно, только уточняю: в необыкновенных размерах.

Здравствуйте, Пофигист, Вы писали:

LVV>>>Уже тогда это было в российском обществе...
LVV>>>Потом Сталин это поломал — до сих пор 37 год вспоминают.
I>>Большевики это поломали.
П>Когда?

После революции и гражданской войны. Не мгновенно, конечно. Старых чиновников увольняли, набирали новых из рабочих, неопытных, зато не коррумпированных.

Здравствуйте, Irrbis, Вы писали:

I>После революции и гражданской войны. Не мгновенно, конечно. Старых чиновников увольняли, набирали новых из рабочих, неопытных, зато не коррумпированных.
То-то новых и пришлось чистить и многократно. По большей части это была пена всплывшая в том числе и из меркантильных соображений.

Здравствуйте, pagid, Вы писали:

I>>После революции и гражданской войны. Не мгновенно, конечно. Старых чиновников увольняли, набирали новых из рабочих, неопытных, зато не коррумпированных.
P>То-то новых и пришлось чистить и многократно.

Специально написал второе предложение, но его все равно не прочитали.

Здравствуйте, Пофигист, Вы писали:

П>Здравствуйте, LaptevVV, Вы писали:

LVV>>Потом Сталин это поломал — до сих пор 37 год вспоминают.
П>Когда он это поломал?

СТАЛИН И ВЗЯТКИ

Собрали съезд партии. В президиуме: Сталин, Берия, Молотов и прочие.
Первый вопрос повестки дня: "Борьба со взятками среди коммунистов".
Сталин с трибуны: «Всех, кто берет взятки, прошу встать».
Никто не встает…
Сталин: «Лаврентий Павлович, разберитесь!»
Берия: «Первый ряд встать! Конвой, увести всех и расстрелять!»…
Берия: «Повторяю, все, кто берет взятки, встать!»
Никто не встает…
Берия: «Второй ряд встать! Конвой, увести всех и расстрелять!»…
и так до последнего ряда, где остался один единственный коммунист.
Берия: «Берешь взятки? Встать!» Тот встает…
Берия: «Вот он, товарищ Сталин, берет взятки!»
Сталин: «Ну теперь мы об этом товарище и поговорим на нашем съезде…»

Здравствуйте, LaptevVV, Вы писали:

I>>Это быстро лечится. Надо только, чтобы проворовавшиеся кассиры реально и без вариантов отправлялись в Красноярск или там на Колыму. Лет десять-двадцать — и проблема в рамках страны будет решена.
LVV>Вы не обратили внимание — там же написано: не судиться же с ними.
LVV>Уже тогда это было в российском обществе...
LVV>Потом Сталин это поломал — до сих пор 37 год вспоминают.
LVV>Путин сказал: у нас не 37 год! Вернулся, так сказать, к истокам...

То есть или 37-й или сердюковщина, третьего не дано. "Или Путин или 90-ые" и т.д. Почему интересно так широко распространена склонность к поляризации всего? В том числе точек зрения, идеологии и т.д.? Видимо из масштабов страны, переизбытка энергии (по М.Задорнову) и классической брутальности русского человека...