Здравствуйте, Bandy11, Вы писали:

B>А сдесь можно наплевать на конституцию ? лишь бы путю не обидеть?
здесь

Здравствуйте, SergeySPb, Вы писали:

Катать на «Ладе»


С Путиным произошло как раз то, чего он всегда так боялся, — он стал неубедителен

«Стратегия-31» все-таки стала одной из главных политических тем уходящего лета.
Изящная, можно сказать, иконическая акция, когда люди приходят на площадь 31-го числа,
чтобы напомнить, что 31-я статья Конституции дает им безусловное право «собираться мирно,
без оружия», а их за это разгоняет ОМОН, наглядно демонстрируя пренебрежение властей
демократическими правами и законом, — оказалась каменным орехом для «суверенной демократии».
И то, как суверенные власти пытаются разгрызть и раздолбить этот орех, объясняет,
почему на акцию, несмотря ни на что, приходит народ и против чего и кого на самом деле она направлена.

Летом Владимир Путин, несомненно, проиграл партию. Жестокий разгон митинга 31 мая
явно склонил чашу общественного сочувствия в пользу митингующих. Владимир Путин потерпел
поражение и в перепалке с Юрием Шевчуком. С Путиным произошло как раз то, чего он всегда
так боится, — он был неубедителен. Он был неубедителен, когда делал вид, что не знает,
кто такой Юрий Шевчук. И был неубедителен, когда заявил, что митинги мешают людям ехать на дачу,
а машинам «скорой помощи» пробраться к больнице. Было видно, что он, как, наверное,
в таком случае сказал бы сам Владимир Путин, «гонит тюльку».

В конце лета Владимир Путин перешел в наступление. В знаменитом интервью «Коммерсанту»
он предстает в сложном образе легалиста, говорящего на блатном языке. Видимо, так,
по его мнению, и должен изъясняться образцовый водитель автомобиля «Лада». Владимир
Путин бьет врага его же оружием: «Наши оппоненты выступают за правовое государство…
Что говорит действующее законодательство о марше? Нужно получить разрешение местных
органов власти… Вышли, не имея права, — получите по башке дубиной… Вот в Лондоне
определили место. Где нельзя, бьют дубиной по башке. Пришел? Получи, тебя отоварили».

Слово «отоварить» в словарях идет с пометой «воровской или блатной жаргон» и означает «избить».
На самом деле путинский пассаж — отличный пример для учебника риторики.
Здесь он сначала апеллирует к правовому сознанию, затем — к международному
опыту и напоследок к блатной норме — «справедливости по понятиям».
По всей видимости, это сложная конструкция нужна Владимиру Путину,
потому что он знает, что его апелляция к праву является фикцией.
Невозможно поверить, что он не помнит, что по действующей Конституции
заявление о проведении митинга носит уведомительный характер.
То есть местные власти не могут митинг разрешить или не разрешить.
Эта проблема многократно обсуждалась в последние месяцы в прессе,
стала предметом неуклюжего определения Конституционного суда. И Путин,
конечно, о ней знает. И именно поэтому пытается поддержать слабое место
своей аргументации апелляцией к «международному опыту», а затем — к «справедливости по понятиям».

То, что путинский пассаж со ссылками на международный опыт был не
случайной импровизацией, подтверждает появившийся в печати через
несколько дней после интервью доклад некоей Лаборатории внешней политики
с обзором законодательства западных стран о митингах и демонстрациях.
Главная мысль обзора, растиражированная проправительственной газетой,
заключается в том, что практически везде в мире де-факто действует
разрешительный порядок в отношении митингов и шествий, а нарушители
запретов на проведение акций наказываются весьма жестоко.

На первый взгляд карта свободолюбцев бита их же любимым козырем —
«как в цивилизованных странах». Но, вчитываясь в многочисленные примеры
из законодательства «цивилизованных стран», собранные лаборантами внешней
политики, начинаешь постепенно понимать, что очутился в другом каком-то мире.
Заряженный путинской риторикой, не сразу понимаешь, в чем тут дело —
чем так отличается этот мир от мира, который знаем мы. Вроде и правда
везде прописаны суровые ограничения.

Логика всех законодательных пассажей сводится, собственно, к тому, что
право граждан на выражение своего мнения посредством митингов и демонстраций
безусловно и почти священно. Но это право не должно создавать угрозу безопасности
других граждан, порядку, не должно создавать существенные неудобства другим людям.
Ну да, вот и Путин о том же… Стоп. Тут приходит прозрение…

Когда во всех этих законодательных пассажах речь идет о том, что местные власти
могут накладывать ограничения на проведение митингов и шествий, если это создает
угрозу безопасности и вносит существенный беспорядок в жизнь других людей,
то речь действительно идет об угрозе безопасности и неудобствах других людей.
Об этом конкретно и ни о чем ином. Там даже цитаты из судебных разбирательств,
где власти стараются по пунктам доказать, в чем и как эти неудобства выражались.

И напротив. Когда Владимир Путин спрашивает, нужно ли разрешать митинг,
который мешает людям ехать на дачу, а «скорой помощи» добраться до
спасительной больницы, то любой здравый и порядочный в своих намерениях
собеседник ответит: нет, не нужно разрешать. И получается: Путин опять прав,
и московские власти справедливо запрещали митинги оппозиции. Но тут и
обнаруживается маленькое такое обстоятельство: оппозиция своими митингами
никогда никому не помешала доехать до дачи или «скорой помощи» добраться
до больницы (в отличие от кортежей Владимира Путина). То есть митинги
оппозиции запрещали за те неудобства, которые они людям не приносили,
и за те угрозы безопасности, которые они не создавали. И мы чуть только
что не согласились с тем, что это правильно. И что это и есть право.
Получается, нам опять, как сказал бы на нашем месте Владимир Путин,
впарили нелепуху.

И так устроен весь наш новейший легализм. «Дело Ходорковского» должно решаться в суде».
Ну какой приверженец свобод и права возразит против этого железобетоннейшего аргумента?
Проблема только в том, что ближайший суд у нас в Страсбурге, а «дело Ходорковского»
решается пока в другом месте. Рузвельт был президентом США четыре раза подряд.
Ага, а Чурофф — председателем его Центризбиркома.

И посмотрев в YouTube многочисленные съемки с последнего собрания на Триумфальной,
очень ясно вдруг понимаешь, почему туда приходят люди. И почему такая искра пробегает
по толпе, по всей площади, когда вскинется вдруг на 20—30 секунд антипутинский плакат.
Дело не в 31-й статье, не в западных телекамерах. Дело в этой пафосной легалистской
риторике, к которой всякий раз примешана не сразу приметная, но столь отчетливая,
определенная неправда. Люди, приходящие на акцию-31, как бы хотят просто сказать:
хватит уже нас «катать на «Ладе».

Кирилл Рогов
независимый обозреватель

здесь

Здравствуйте, Bandy11, Вы писали:

B>И так устроен весь наш новейший легализм. «Дело Ходорковского» должно решаться в суде». Ну какой приверженец свобод и права возразит против этого железобетоннейшего аргумента? Проблема только в том, что ближайший суд у нас в Страсбурге, а «дело Ходорковского» решается пока в другом месте. Рузвельт был президентом США четыре раза подряд. Ага, а Чурофф — председателем его Центризбиркома.

Раз "ближайший суд у нас в Страсбурге", а у нас его нет, так и нужно создавать этот самый суд здесь, у нас. А не заниматься галиматьёй. Как дети, право.

B>Кирилл Рогов
B>независимый обозреватель

Ещё как зависимый.

Здравствуйте, Bandy11, Вы писали:

B>С Путиным произошло как раз то, чего он всегда так боялся, — он стал неубедителен
B>«Стратегия-31»
B>Владимир Путин, несомненно, проиграл партию.
B>поражение и в перепалке с Юрием Шевчуком.
Сколько не говори "халва" во рту слаще не стане.

B> Главная мысль обзора, растиражированная проправительственной газетой,
Оп-с! здесь

Автор: biochemist
Дата: 10.09.10

ты мне минус со смайликом поставил. А материал ты брал из правительственной газеты?

B>На первый взгляд карта свободолюбцев бита их же любимым козырем —
Кого тут назвали "свободолюбцами"?

B>Логика всех законодательных пассажей сводится, собственно, к тому, что
B>право граждан на выражение своего мнения посредством митингов и демонстраций
B>безусловно и почти священно. Но это право не должно создавать угрозу

B>Когда во всех этих законодательных пассажах речь идет о том, что местные власти
B> могут накладывать ограничения на проведение митингов и шествий, если это создает
B> угрозу безопасности и вносит существенный беспорядок в жизнь других людей,
B> то речь действительно идет об угрозе безопасности и неудобствах других людей.
B> Об этом конкретно и ни о чем ином. Там даже цитаты из судебных разбирательств,
B> где власти стараются по пунктам доказать, в чем и как эти неудобства выражались.
Опять же, ты сам выложил материалы, где митингующим в Лондоне и НуЙорке предложили перейти на другое место. Потому, что там, где они хотели НЕЛЬЗЯ!

B> Проблема только в том, что ближайший суд у нас в Страсбурге,
Несогласные могли бы обратиться туда. Но не делают этого. Действительно, что они могут предъявить на деле?

B>Люди, приходящие на акцию-31, как бы хотят просто сказать:
Они не хотят ничего сказать. Всё сказано. Их раздражает, что все не восприняли их мнение. Для людей с комплексом неполноценности это страшное оскорбление.

B>Кирилл Рогов
B>независимый обозреватель
www.novayagazeta.ru/data/2010/101/13.html]здесь[/url]
Независимый от чего? От логики?

Здравствуйте, biochemist, Вы писали:

B>Опять же, ты сам выложил материалы, где митингующим в Лондоне и НуЙорке предложили перейти на другое место. Потому, что там, где они хотели НЕЛЬЗЯ!

Лондон
Офицеры сказали, что это дипломатическая зона и проводить
там мероприятия нельзя. Можно — ровно напротив, с другой стороны посольства.
Показали схему и отксерили ее.
Нью-Йорк
Единственное, нам сказали: стоять напротив миссии нельзя
— не потому, что ООН, а потому что там пожарная станция.

На Триумфалньной площади вроде Дип.зоны ни пожарной части — ненаблюдается

Возьмем ученых. Поговоришь — у каждого своя драма: люди хотят что-то делать и не могут.
Недавно наши крупные чиновники поехали в Америку, посмотрели, что делается в области науки,
обратились к соотечественникам, которые успешно работают в США: «Возвращайтесь».
Им ответили письмом: «Мы внимательно наблюдаем за тем, что происходит в стране,
в которой могут посадить любого, в том числе за идею, в том числе ученого…»
Люди не хотят ехать обратно в страну, где не чувствуешь себя безопасно.
И это главное. Не умея создать людям для работы и творчества условия, власть сильно проигрывает.

Наш «национальный» феномен — публичная любовь к власти

...........................

Больше трех не собираться, флаг российский не носить

Лев Пономарев — о том, как он дважды попал за решетку и почему нужно объединяться вокруг правозащитников

ИТАР-ТАСС
Льву Пономареву не привыкать к общению с суровыми московскими милиционерами

Так случилось, что в течение одного месяца я дважды попадал за решетку.
Первый раз — за организацию 22 августа, в День российского флага, шествия по улице
с российским флагом. Второй раз — за организацию 12 августа акции «День гнева».

В чем же состояли мои правонарушения? В том, что обе акции инициированы оппозицией.
Давайте представим, как реагировала бы милиция на шествие по улице Москвы с российским флагом,
например, болельщиков после победы нашей команды в международном чемпионате? Да никак,
это воспринимается как норма. Но российский флаг в руках оппозиционеров, пусть даже в
День российского флага, власть воспринимает как угрозу и считает возможным такое шествие
немедленно пресечь. Что же касается Дня гнева, то от проведения митинга мы отказались,
поскольку он не был согласован. Не было ни выступлений, ни плакатов. Те немногие,
кто пришел, молча стояли напротив мэрии, держа в руках черные листы бумаги —
как позорные метки московской власти. Меня задержали в тот момент, когда я
давал интервью группе журналистов.

Ни одно из этих действий нельзя расценивать как незаконное, и ни в одном эпизоде
никакого сопротивления милиции я не оказывал. Однако задерживали меня неоправданно
жестко, в суде оба раза держали по полдня, статью присудили одну и ту же —
«Неповиновение законным требованиям милиции». Эта статья подразумевает арест
от 3 до 15 суток, мне дали один раз трое суток, другой — четверо.

О судебном разбирательстве я мог бы рассказывать долго и подробно. Например,
о том, как свидетели обвинения писали показания под копирку, как потом в
судебном процессе забывали, что написали, путались и представляли совсем
иную картину задержания. Читатель в очередной раз узнал бы, что мирового
судью никакие противоречия не смущали, а федеральный судья никаких оснований для пересмотра дела не усматривал.

Детали этих процессов наверняка вызвали бы у читателя и смех, и негодование.
Но я не буду их описывать. Во-первых, потому, что никого этим не удивлю.
А во-вторых, потому, что надоело смеяться и негодовать. Пора отвечать на вызовы власти.

По моим личным наблюдениям: действиями власти на сегодняшний день недовольно
большинство наших сограждан. Но беда в том, что большинство из этого большинства
не верит в перемены. От самых разных людей, в том числе от милиционеров,
я не раз слышал слова одобрения: мол, вы, правозащитники, делаете нужное дело,
продолжайте, а то власть совсем зарвется… То есть правозащитникам делегируется
обязанность отстаивать права граждан. Мы этим, конечно же, занимаемся изо дня в день.
Но сколько нас? В Москве — всего несколько десятков, в стране — несколько сотен.
Этого слишком мало, когда нарушений прав становится все больше,
а страна все дальше уходит от демократии.

Вернуться на путь демократических преобразований можно только в том случае,
если десятки тысяч людей, заинтересованных в них, публично выразят свою волю.
То есть воспользуются правом, дарованным всем нам Конституцией, — правом на мирные демонстрации.
Пока оно делегировано лишь горстке людей, власть легко расправляется с «правонарушителями»:
их позволено бить дубинками по голове, называть хорьками, упекать за решетку.
Может быть, пора всем стать правозащитниками в самом буквальном смысле этого
слова — защищать гражданские права всех и свои собственные?

Почему этого до сих пор не происходит? Почему тысячи граждан, не согласных с
политикой удушения демократии, не выходят на улицу с протестом? Мне кажется,
многих по-настоящему активных людей удерживает от этого нежелание вставать
под знамена той или иной политической оппозиции. Одни не разделяют позицию левых,
другие — правых, и ни те, ни другие не хотят становиться электоратом какого-либо
политического лидера. Хочу сказать им: это дело добровольное. Если вы не нашли
себе подходящего места в политическом движении, это не должно мешать вам выражать свою собственную волю.

У меня есть конкретное предложение. Все, кто недоволен властью, кому дороги
демократические ценности, могут присоединиться к правозащитникам. В этом случае
проблема политических предпочтений полностью снимается. При таком объединении
не ставится задача взять в свои руки власть в стране, цель у всех другая —
добиться демократических преобразований. Поэтому и идти на компромиссы,
свойственные политической борьбе, не придется.

Наши общие задачи очевидны: борьба с монополией на власть; демократические выборы;
отмена властной вертикали; выборность губернаторов, мэров Москвы и Петербурга;
свобода слова; свобода собраний; независимость судов.

Надо заставить власть вступить в диалог с народом. А она считается только с массовым
волеизъявлением. И такой пример уже был: когда на Пушкинскую площадь собралось
больше семи тысяч человек, готовых защищать Химкинский лес, власти пришлось
сменить свою привычную тактику пренебрежения к мнению народа. Тогда символами
протеста были Женя Чирикова и Юрий Шевчук. А сколько нас будет в следующий раз?
Хочется верить, что такие насущные темы, как защита лесов, Байкала, реформа ЖКХ,
проблема точечных застроек, соберут многие тысячи людей и остановят варварские
действия временщиков. Хочу подчеркнуть, что разговор идет прежде всего о согласованных с властями акциях.

А самое главное — выборы 2011—2012 годов. Нельзя допустить, чтобы они стали
очередной имитацией. От нашей активности многое зависит. И действовать надо сейчас, иначе будет поздно.

Правозащитники уже сделали попытку объединения, создав Правозащитный совет России. Но этого мало.

У западных социологов есть такое понятие — объединители. Имеются в виду люди,
от природы наделенные способностью к общению, умеющие выстраивать отношения со многими,
обладающие общественным темпераментом, открытые для диалога. Видимо, сейчас пришло их время.
Мы стоим на пороге перемен, когда роль общественно активных людей чрезвычайно высока.
Они способны собрать и сплотить единомышленников.

У меня нет готовых рецептов. Приглашаю всех, желающих участвовать в обсуждении затронутых проблем, собраться и поговорить на эту тему.

здесь