С.БЕЛКОВСКИЙ: Но это порождение, Путин – той логики и той команды. Путина выдвинула семья Ельциных. И сегодняшние многие оппоненты Путина были тогда с ним в команде. И говорили, что Путин будет прекрасным президентом, будет лучшим президентом страны, он все понимает и все сохранит. И отчасти так оно и случилось. Потому что Гусинский и Березовский, например, как жертвы Путина – не жертвы Путина, они жертвы семьи Ельцина. Решение об их удалении из страны было принято еще осенью 99-го года. Единственной жертвой Путина в полном смысле является Ходорковский. Но это был конфликт двух бизнесменов – бизнесмена Путина и бизнесмена Ходорковского. Просто один бизнесмен по совместительству оказался еще и президентом страны, поэтому у него возможностей мочить и гасить другого, безусловно, оказалось неизмеримо больше.
С.БУНТМАН: Вы не упрощаете?
С.БЕЛКОВСКИЙ: Я считаю, что чем проще ответ, тем он правильнее. И кроме того – верна та теория, которая объясняет практику. Вся теория, связанная с тем, что Путин якобы чекист, что он представитель каких-то темных сил и так далее, ничего не объясняет. Теория, согласно которой Путин пришел, чтобы закрепить результаты большой приватизации, чтобы их обеспечить, для этого надо было прогонять верноподданническому народу всяческую пургу про империю, про Советский Союз, возрождения советских ценностей, советский гимн, потому что народ этого ждал, он этого хотел. Он был загипнотизирован этим. И в этом гипнозе он прожил 8 лет. Только никто не получил своего за эти 8 лет. И те, кто ждал, что Россия возродится как великая держава, и те, кто ждал реальной антиолигархической кампании и ревизии итогов приватизации, и те, кто, напротив, ждал полного либерализма и объяснял, что Путин – это есть Кудрин, Греф и Зурабов в одном флаконе, что во многом так – экономическая политика и мышление Путина абсолютно кудрино-грефовское, а никакое другое, — никто не получил ничего. Потому что у Путина вообще не было задачи как-то трансформировать страну. У Путина была задача день простоять да ночь продержаться, гарантировать итоги крупной приватизации и довести ее до логического конца, а главное – воплотить мечту еще 90-х годов о том, что за все должен платить сам гражданин, а не государство. То есть ликвидировать советскую систему социального обеспечения и заменить ее на постсоветскую, при которой есть деньги – платишь, нет денег – располагаешь своим временем и жизнью как хочешь. Он во многом это сделал.
С.БУНТМАН: Что теперь? Что теперь?
С.БЕЛКОВСКИЙ: Теперь Путин покидает нас, кто бы что ни говорил. Ясно, что идея референдума о доверии национальному лидеру – это чисто политтехнологический проект, который существовал только для думских выборов и пока идея конституционного большинства «Единой России» была актуальна. О референдуме скоро будут забывать, поэтому рассуждения о том, что вот, проголосовало за ЕдРо меньше, чем за Путина, на прошлых выборах, она не имеет существенного спроса. Ну, проголосовало меньше – добился Кремль своего? Поставил под контроль «Единой России» конституционное большинство? Поставил. Зависело это от выборов?
С.БУНТМАН: Для чего поставил? Вот этого вытекает ли какое-то дальнейшее… я не скажу «развитие» — дальнейшее течение событий?
С.БЕЛКОВСКИЙ: Дальше вся эта камарилья и кодла и шабла – «Единая Россия» и движение «За Путина!» и всякие прочие фантомы сознания – должна выдвинуть преемника, на которого якобы должен перейти рейтинг Путина, может, он и перетечет. Во всяком случае, если это будет официальный престолонаследник, то перетечет обязательно. А сам Владимир Владимирович должен занять церемониальный пост, который не давал бы ему власти, потому что никакой второй власти, никакого второго национального лидера, «правящего из укрылища», как сказал бы Александр Исаевич Солженицын, в России быть не может. Потому что такое возможно только в харизматических режимах, в режимах персоналистской личной власти, когда человек приходит к власти, захватывает ее, создает режим мини-себя и — да, действительно, он уйти не может. Куда бы он ни ушел, он правитель. Муссолини, Франко, а в нашей нынешней реальности – Уго Чавес и даже ненавистный Путину и Кремлю Михаил Саакашвили. Да, вот они могут быть национальными лидерами из подполья. Путин не может быть, потому что он обычный чиновник, поставленный во власть теми, кто хотел его поставить, и вся его легитимность – это легитимность царского трона, и только его. Когда Путин уйдет, вся легитимность перейдет на преемника. Никакой «нацлид» из-за угла править не будет. Это совершенно очевидно. И Путин это тоже понимает. Ему важна безопасность. Он прекрасно это понимает.
С.БУНТМАН: Ну а как он ее достигнет?...
С.БЕЛКОВСКИЙ: За счет церемониального поста, на котором его нельзя ущучить и прищучить, уязвить нельзя. Вот председателя Высшего совета «Единой России». Да, уже через месяц после избрания нового президента пойдут разговоры про то, что что-то при Путине было не так. Через три месяца высоколобые кремлевские аналитики начнут рассуждать, что период правления Путина был эпохой упущенных возможностей, а через год вообще начнут, страшно сказать…
