Много текста, но мне кажется пойдёт хорошо.

https://www.novayagazeta.ru/articles/2018/08/07/77411-rodimye-pyatna-ayti

Здесь хочется напомнить, что договоренности о тарифах и торговле — лишь фасад Всемирной торговой организации, которая после принятия в 1994 году «Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности» (ТРИПС) превратилась в инструмент тотального контроля за тиражированием виртуальной цифровой продукции в мире (компьютерного софта, музыки, видео, электронных текстов). Только после принятия ТРИПС Соединенные Штаты смогли с чистой совестью перенести большую часть своего производства в страны Третьего мира. Оно и понятно: основные доходы сегодня западная цивилизация извлекает именно из интеллектуальной собственности.

В 2012 году Россия вступила в ВТО. Кто-нибудь заметил хоть какое-то изменение в отношениях к интеллектуальной собственности в стране на практическом уровне?

К худу или добру, но в нашем Отечестве отношение подавляющего большинства населения к интеллектуальной собственности глубоко коммунистическое: книги, учебники, песни, фильмы — это все наше общее. Счастье автора — в осознании того обстоятельства, что его произведение пользуется массовым спросом и популярностью.
Дело тут не в большевистском наследии, а в уникальной мировоззренческой особенности русского человека, воспринимающего любой продукт, связанный со знанием и образованием, исключительно в качестве общественного достояния.

Этическую оценку этого парадокса я тщетно пытаюсь для себя выработать уже четверть века и, признаюсь, так и не добился однозначности.

Если кто не в курсе, то весь существующий в мире софт, сколько бы он ни стоил, в нашей стране и в 90-е, и в нулевые, и сегодня был и остается условно-бесплатным.
Положительный аспект этого правового беспредела: в стране постоянно формируется, стимулируется и набирает силу беспрецедентная по численности и профессионализму армия компьютерно грамотной молодежи. Примерно такую же ситуацию можно наблюдать в Индии и Китае.
Для того, чтобы изучить на профессиональном уровне компьютерную верстку, нелинейный видеомонтаж, графический дизайн или 3D-моделирование американскому, французскому, немецкому или бельгийскому юноше нужно купить программное обеспечение стоимостью от $500 и выше. Неудивительно, что таких самоучек в странах Западного мира единицы.
Наш юноша ничтоже сумняшеся отправляется на ближайший «радиорынок» или любимую торрент-площадку, получает пиратированный софт и начинает изучать то, что его сверстникам в «мире чистогана» банально недоступно по материальным соображениям.

Стоит ли удивляться, что российские программисты (равно как и индийские, китайские, а заодно — выходцы из стран бывшего социалистического лагеря, впитавшие бакунианский дух с молоком комсомолки-матери) лучшие в мире? Реально лучшие, потому что уровень их знаний и компетенции выше, чем у сверстников из стран, «изувеченных» копирайтом.

Как следствие в России практически полностью отсутствует рынок софтверного ретейла, а единственным заказчиком и потребителем российской IT-продукции выступают государство и крупные коммерческие структуры.
Зато на этом рынке дела обстоят феерически. Посмотрите, как функционируют сегодня, скажем, ЕМИАС (Единая медицинская информационно-аналитическая система) или Госуслуги, приложения «Московский паркинг», «Метро Москвы», РЖД, сервисы Яндекса (метро, пригородные электрички, такси, навигатор), как удобны и функционально почти совершенны программы крупных частных торговых сетей (вроде легендарного уже «ВкусВилл»), интернет-магазинов, служб доставки, сервисов по продаже билетов на различные мероприятия (типа Тикетлэнд или Афиши), поиска и покупки авиабилетов (как агрегаторы, так и авиакомпании) или, например, клиентские кабинеты российских банков, — и преисполнитесь гордости:
о таком уровне софтверных решений в большинстве стран мира не приходится даже мечтать.
Что касается немногочисленного российского софтверного ретейла (ABBYY, Касперский, Elcomsoft), то он практически целиком ориентирован на зарубежный рынок, где существует благостная традиция программы покупать, а не воровать.

Теперь самое важное (и неожиданное): каким образом сложившаяся на российском рынке IT ситуация скажется на дальнейшем развитии отрасли? Мое глубочайшее убеждение: перспективы раскрываются самые радужные.
Дело в том, что доминирующий сегодня в мире вектор развития розничного софтостроения является даже не тупиковым, а безоговорочно реакционным и вредным для конечного потребителя. Функционал компьютерных программ, какие только способны заинтересовать непрофессиональную (то есть — розничную) аудиторию, достиг своего предела лет 10–15 тому назад, поэтому дальнейшее их развитие пошло за счет добавления бессмысленных «красивостей».

Ответная реакция рынка на агонию розничных софтоделов не заставила себя ждать: сегодня функционал альтернативного и полностью бесплатного софта с открытым кодом зачастую не просто соответствует, но и превосходит функционал раскрученных коммерческих решений. Единственное препятствие на пути полного вытеснения платных программ — определенные сложности при установке и настройке бесплатного софта, однако можно не сомневаться, что в ближайшее время этот недостаток будет устранен, и тогда коммерческий софтверный ретейл превратится в воспоминание.

Последняя фраза мне кажется и абсурдной, и непонятной (как она связана с предпоследней фразой).