29 июля Клуб истории Физтеха организовал онлайн-встречу с выпускником МФТИ 1967 г. Александром Мигдалом. В предыдущей частях отчета о встрече с этим удивительным человеком мы рассказали о формуле, которой ученый осчастливил человечество. Ну а завершить знакомство с ним хочется его личными воспоминаниями об отце-академике, участнике атомного проекта Аркадии Мигдале, и о Льве Ландау, с которым рассказчику доводилось сталкиваться.



«Я хотел быть поэтом... Но мой отец, будучи человеком умным и дальновидным, нашедшим себя в этой ужасной атмосфере, которая тогда была в Советском Союзе, то есть в науке, в которой никого не трогали, чтобы только бомба взорвалась под крылом у Берии, всячески меня от этого отговаривал. Он не говорил мне этого тогда, но потом объяснил, что поэзия – это такой вот безнадежный путь, потому что хороший поэт в России кончает самоубийством, а плохой – всю жизнь живет с нечистой совестью и всякими другими моральными мучениями.



Оставалось только одна вещь – теоретическая физика, которую не тронули, потому что Капица сказал Берии: хотите, чтобы бомба взорвалась, не мешайте, пожалуйста, и уймите ваших философов. Поэтому папа жил в идеальной нише и в этой нише он сумел сохранить достоинство, любовь к жизни и харизму, которая так нравилась в нем людям.

Мне папа не разрешил стать и диссидентом, как я хотел, справедливо говоря мне следующую мудрую вещь: «Ты увидишь, что эти диссиденты окажутся в тупике, потому что когда дойдет до дела, они на Западе будут никому не нужны, и, кроме того, половина из этих диссидентов борются за свою собственную эмиграцию, а не за права человека. Поэтому ты нужен как физик. Никакой пользы как диссидент ты принести не можешь, ты погубишь карьеру и дисквалифицируешься, поэтому оставайся физиком и оставляй свои взгляды при себе». Это был правильный совет. Циничный, но правильный».



Заметим, что Мигдал-младший остался верен совету папы и в 80-летнем возрасте, отказавшись отвечать на любые вопросы, связанные с политикой.

А вот рассказ Александра Мигдала о том, как он сдавал экзамен по теоретической физике самому Ландау, что, собственно, и позволило поступить ему в Физтех сразу после 9 класса.

«Кульминацией был наш поход к Ландау, чтобы мы сдали вступительный экзамен – Ландау-теорминимум. Ландау еще был полон сил, это было до катастрофы. И это был чудовищный child abuse (англ., жестокое обращение с детьми, – прим. НИКСа). Он посадил нас в разные комнаты и дал нам задачи, и мы, как могли, их решали, а он ходил между нами из комнаты в комнату, заглядывал через плечо и делал мерзкие замечания вроде таких: «Так, ой, что ты, не знаешь элементарных вещей?», «Это ты сам придумал? Изобрел колесо, ну и ну», «Ну, так тоже можно, но это же некрасиво. Ну ладно, ладно, сойдет. Ну а дальше как?» И вот в таком духе он нас мордовал и потом, после того как мы преподнесли ему эти задачи, он сказал: «Ну, ребята, значит так: вы сдали. Но имейте в виду, с такой техникой, как у вас, физик-теоретик жить не может. Вам нужно срочно повысить вашу математическую технику. Выучите теорию групп, теорию дифференциальных уравнений, всякую практическую математику, а остальное обтекайте».

Мы, значит, как, оплеванные поплелись домой, и, я помню, что пришел чуть ли не в слезах, а папа мой стал меня обнимать. «Поздравляю! Ты сдал вступительный экзамен!» «О чем ты говоришь! Он над нами издевался. Он говорил, что с такой техникой теоретик жить не может». Тут мой папа надулся, посмотрел на меня и сказал: «Он оказал вам, мальчишкам, честь, рассматривая вас как взрослых физиков-теоретиков. Вот имей в виду, что ты должен слушать хороший совет в какой бы оскорбительной форме он ни был тебе дан. И, кстати, вот пойди и учи теперь то, что он вам сказал. И, между прочим, кстати, я забыл тебе сказать, что он после этого экзамена позвонил мне и был в восторге, говорил, они такие умные, они как я, замечательные ребята».



О стиле Ландау, в институте которого ему довелось работать, Мигдал-младший рассказал более подробно.

«В чем был стиль Ландау и семинара Ландау – это была достоевщина, это было изливание души без каких бы то ни было этических преград или джентльменских правил. Это была, как я выразился, псовая охота. Ландау был охотником, все остальные его соавторы были сворой псов, а докладчик был несчастным оленем. И знаете что, это приводило к тому, что вот в этом давлении рождались алмазы, истина рождалась в этом.



Когда я потом пытался это в Принстонском университете возродить и сказал, что я вас буду учить у доски, вы будете ошибаться, обсуждать, искать истину, на меня обиделись. На меня пожаловались, сказали, что я собираюсь делать child abuse, потому что я сказал в шутку: «Я буду вас учить думать. Это больно, но, как мы говорим в России, страдание очищает». Ну вот на это и обиделись. Не хотят страдать. А ведь без страдания, без child abuse обучения нет. Это я точно знаю.



В России есть, как я когда-то выразился, что-то, что приводит к тому, что таланты рождаются и прорастают сквозь асфальт. Это, знаете, как в амазонских лесах есть какие-то важные для планеты экологические условия, которые нужно сохранять. Дай бог, чтобы они сохранились».

Очевидно, Мигдал-младший имеет в виду Берию.

Примечание НИКСа: В этой статье использованы иллюстрации художника Сергея Тюнина для книги «Поиски истины», написанной и опубликованной в 1983 году отцом Александра Мигдала – академиком Аркадием Мигдалом.

Окончание.


Источник: НИКС – Компьютерный Супермаркет